На бывшей немецкой территории невольно сложились материальные условия будничной жизни новой земли.
Ряд переселенцев въехал в отдельные односемейные дома, имевшие один или два этажа. Например, семья В. А. Хотеевой поселилась, по ее словам, в «великолепном немецком доме», имевшем две большие комнаты и большую кухню. Другие переселенцы указывали на наличие в таких домах подвала или чердака. В. И. Иванова, проживавшая в поселке Сосновка Гурьевского района, подробно вспоминает о новом жилище: «Приехала я сюда с мужем, двумя чемоданами и двухмесячным ребенком на руках. Ехали мы сюда не как завербованные, а добровольно — как семья военного и без всяких льгот… Нам предоставили большой господский дом, который произвел на меня огромное впечатление. Дом был двухэтажным и совершенно пустым. На первом этаже были громадные окна, а на полу лакированный паркет. На втором этаже размещались небольшие комнаты для прислуги — в одной из них мы и разместились, т. к. на первом этаже было холодно, а топить было нечем. У этого дома был большой подвал… ранее, видимо, хранилось вино».
Конечно, немногие новопоселенцы получили такие здания, однако кто-то стал жить в домах из четырех, пяти и шести комнат. О. А. Курская так охарактеризовала шестикомнатное жилище — «наша семья жила в здоровом доме». Семья А. К. Красновой в Озёрском районе поселилась в «бывшем барском доме — восемь комнат — четыре на первом этаже и четыре на втором».
Значительной части селян выделили только квартиры в немецких домах. Кого-то поселили в одной комнате («помещение состояло из кухни, комнаты, прихожей»). Некоторые переселенцы вспоминали, что в таком жилище было очень тесно. У семьи В. Дидух, приехавшей в область по приглашению сестры, «была… всего одна комната, в которой мы всемером стали жить». Семья Е. М. Царевой получила комнатку на чердаке дома.
Части переселенцев предоставили двухкомнатные квартиры, чаще всего на первом или втором этаже кирпичного дома. Переселенцы в интервью порой весьма положительно характеризовали двухкомнатные квартиры: «нам дали хорошую квартиру» (Е. Е. Хохлова), «квартира была двухкомнатная с огромным залом, с высокими потолками» (В. И. Кунина), «теперь у нас две прекрасные комнатки, кухня и большой коридорчик» (А. В. Смольянова) Некоторым выделили трехкомнатные квартиры.
Примечательно, что и в городах, и в селах жилые комнаты могли использовать не только для проживания, но и для содержания скота, порой оберегая его таким образом от похищения. А. С. Чубаров рассказывал, что в одном из поселков «на первом этаже особняка стояли коровы и кони, на втором — свиньи и овцы. На третьем, где жила раньше прислуга, разместились сами [переселенцы]».
О планировке жилища, качестве стен, полов и потолков
Изредка интервьюируемые заостряли внимание на планировке жилища. Только в отдельных опросах говорилось о смежных комнатах (характерных для немецких сельских домов), общей кухне на две семьи. Р. С. Егорова сообщила, что «у нас в Мордовии делали вход с улицы сразу в жилую комнату или через маленький коридор, а в немецком доме вход был сначала в большой коридор, потом в отдельную кухню, а потом в жилые комнаты». «В комнатах стены были оклеены обоями или покрашены краской с накатом из разных орнаментов». Интервьюируемые вспоминали, что нередко переселенцы сразу после вселения или через некоторое время после него белили потолки и стены в бывших немецких домах. По словам Л. М. Мотовиловой, «внутри во всех домах стены комнат были выкрашены очень стойкой краской, почему-то темно-синего или темно-бордового цвета. Когда мы в своем доме неоднократно пытались белить стены известью, то темная краска проступала вновь. Пришлось удалить ее вместе со штукатуркой».
Об украшении стен переселенцы практически не упоминали. Только А. Ф. Ковальчук (Черняховский район) заметила, что «такой роскоши, как ковров» в сельских жилищах не было. О. В. Корнеева «в первое время, чтобы украсить комнату… в аптеке покупала марлю. Аккуратно ее сшивала и вешала на окно вместо тюля».
В области, в которой не действовала ни одна церковь, явно жили верующие люди; они были хотя бы среди самых пожилых граждан. Часто высказывается мнение, что переселенцы в домах и квартирах не вешали иконы. Так, по воспоминаниям В. А. Хотеевой, ее семья — как «абсолютные атеисты» — иконы на новую родину не привезли. Однако И. Н. Рудько из Багратионовского района уверен, что у него дома «висела икона, привезенная женой из Белоруссии, никто вешать не запрещал, да и молиться тоже». А. Г. Королева тоже рассказывала, что «в доме была икона, привезенная мамой. Она была верующей и молилась каждый вечер, уповая на лучшую жизнь». Конечно, из этих слов не ясно, висела икона на стене или нет, но важен сам факт наличия иконы.
Одни переселенцы говорят о деревянных полах. В. П. Жирнов вспомнил, что в его доме полы были некрашеными — «каждый день в доме делали уборку. Деревянные полы не мылись, а скоблились скребком, мать особенно следила за тем, как мы их чистим. Кому-то досталось жилье с паркетными полами, а некоторым — полы, выложенные плиткой («как говорили — мраморные полы»). В отдельных жилых строениях были земляные полы. Чем застилали полы? А. Т. Кожанова сказала, что «из старых вещей на станках ткали половики на пол». Когда идет речь о крышах, то большинство переселенцев рассказывают о них как о красных черепичных; лишь однажды упомянута крыша, покрытая серой черепицей. Несколько раз упоминались камышовые крыши. Причем К. П. Буглов из Черняховского района рассказывал, что в его доме крыша была «крыта железом, но плохим; мы ее потом покрыли камышом. И на еще одну деталь обращали внимание переселенцы. На чердаках или мансардных этажах могли сохраниться коптильни.
О кухнях
Для приготовления пищи нужны были плиты, печи, керогазы или примусы. Переселенцы часто продолжали пользоваться немецкими кухонными плитами. З. И. Сидорова, например, рассказала про кафельную плиту с четырьмя конфорками и духовкой сбоку; С. Е. Смирнова вспомнила об аккуратной плите на ножках. В поселке Краснолесье Нестеровского района такие плиты до сих пор используются в некоторых домах. Н. Ф. Смирнова сообщила, что «питались продуктами собственного производства, единственное, что не могли делать, это печь хлеб, не было русских печей, а на плитке он не получался». В связи с этим и, конечно же, из-за сложившихся традиций и привычек переселенцы из российских регионов, если имелась такая возможность и были специалисты, переделывали или разбирали немецкие плиты и вместо них клали русские печи. В декабре 1946 г. в селах сложили более тысячи русских печей. Впрочем, есть и другие воспоминания: на плите в кухне «можно было и воду греть, и готовить, и хлеб печь», потому русскую печь не сооружали. А С. И. Гринева рассказала о работавшей с 1946 г. в поселке Краснолесье Нестеровского района пекарне, в которой выпекали «булки большие такие, прямоугольные, весом больше килограмма точно». С распространением котелкового отопления, достаточного промышленного производства хлеба и из-за отсутствия печников русские печи, занимавшие на кухнях много места, стали разбирать. К настоящему времени, наверное, таких печей в калининградских селах не осталось.
Переселенцы пользовались разнообразной утварью. Из интервью следует, что еду готовили в чугунках, больших («ведерных») кастрюлях или кастрюлях с ободком, на сковородках, на открытом огне в казанах. Е. И. Симкина рассказала об использовании ручной мельницы, которой мололи желуди, чтобы добавлять их в выпекаемый хлеб. Для приготовления хлебного теста применяли дежи. В частности, Ю. П. Плотникова поделилась воспоминаниями о том, что «хлеб пекли по очереди — одна дежка была на всю деревню. Закваску оставляли. Мука была с отрубями, добавляли лебеду, картошку, чтобы побольше испечь. Испечем буханок пять — передаем дежку соседям». По воспоминаниям Е. П. Олейниковой, в 1946 или 1947 г. «белорусские переселенцы привезли ступу, в которой толкли подсушенный конский щавель, а из полученной массы пекли лепешки». Часто из России и Белоруссии брали с собой самовары.
Почти все переселенцы помнят о немецкой посуде. О. П. Яблочкина из колхоза «Пограничник» Озёрского район поделилась впечатлениями: «Если чего не хватало из мебели или из посуды, то поначалу ходили на развалины. Иногда можно было за несколько часов пройтись с корзиной и принести ее домой полную… кухонной немецкой посуды». Некоторые находили, получали в подарок от немцев, выменивали или покупали у них красивые и дорогие наборы посуды — фарфоровые сервизы, серебряные ладьи, хрустальные блюда. Например, мама В. И. Окуневой на базаре в Большаково купила у немцев несколько тазиков, кружек, тарелок, так как своей посуды у них дома не было. Переселенцы находили подносы и стаканчики. Л. Г. Новикова сказала о том, что у немцев «были бутылки и банки с герметичными стеклянными крышками, каких мы раньше не видели». В муниципальных музеях хранится множество таких стеклянных бутылок и банок. Они пользовались популярностью у советских переселенцев. Попадали в переселенческие дома и мясорубки, разные вазочки, подсвечники, пепельницы, статуэтки германского производства. В немецких домах на кухнях могла остаться обстановка от прежних хозяев — столы, стулья, кухонные шкафы, эмалированные ведра.
Порой интервьюируемые упоминали о полах на кухне. В отдельных домах до сих пор сохранились деревянные полы. Нынешние жильцы убеждены, что такими они были и до приезда советских переселенцев. Между тем имелись кухни, в которых полы были выложены плиткой или каменными плитами. А Р. С. Гаргун рассказала о стенах, покрытых кафельной плиткой.
Продолжим в следующих публикациях…
Фрагмент исследования Виталия Николаевича Маслова — кандидата исторических наук, научного сотрудника Научно-исследовательского центра социально-гуманитарной информатики, старшего научного сотрудника Института геополитических и региональных исследований, доцента Балтийского Федерального университета им. И. Канта «НАМ ДАЛИ КИРПИЧНЫЙ ДОМ»: ЖИЛИЩНЫЕ УСЛОВИЯ СОВЕТСКИХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ В КАЛИНИНГРАДСКИХ СЕЛАХ В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ ИНТЕРВЬЮ).
Фотографии из семейных альбомов А. Сологубовой, В. Колесникова, Евгения Морозова, фондов Государственного архива Калининградской области, с сайтов www.gusev-online.ru и «История России в фотографиях» www.russiainphoto.ru
