Карточная система в послевоенную Калининградскую область пришла вместе с Красной Армией
История самой западной области Российской Федерации с момента ее создания неотделима от истории всей страны (это же можно сказать и о Советском Союзе до его распада). Несмотря на то что в первые послевоенные годы здесь происходили совершенно нетипичные для большей части страны процессы (заселение новыми жителями и выселение прежних), Калининградская область с самого начала своего существования включалась в систему общероссийского и общесоюзного государственного управления. Очевидно, что запустить все механизмы управления по общим образцам сразу после указа о создании области было нереально: отсутствовали не только управляющие кадры, но и сами управляемые (с учетом специфического положения остававшегося немецкого населения). Однако в ряде случаев ничего, кроме отработанной системы, предложить было и нельзя, в особенности это касается снабжения населения (не только прибывавшего, но и немецкого) продовольствием.
Карточная система снабжения хлебом, сахаром, другими продуктами и товарами в ХХ в. часто сопровождала военное лихолетье, причем не только в нашей стране. Причины здесь вполне объяснимы: в условиях перевода значительной части производства на военные рельсы, уменьшения товарной продукции сельского хозяйства и неизбежной инфляции государство не может позволить себе оставить городское население (как занятое на военном производстве, так и семьи призванных в армию) один на один с рыночными ценами. Карточки в этих условиях — это гарантия приобретения продовольственного и другого жизненно необходимого минимума по твердой цене, вписывающейся в размеры зарплат и социальных выплат большинству населения.
Другое дело, что именно Советское государство несколько раз за свою историю прибегало к карточной (или талонной) системе в мирное время, когда при решении государственных экономических задач пыталось одновременно сохранить и социальные цены для тружеников, и структуры, которые должны были инициативным порядком решать проблему наличия товаров на рынке. Заметим также, что карточки практически никогда не становились единственным способом получения продуктов питания. Система отделов рабочего снабжения (ОРС) при крупных предприятиях или учреждениях (например, линейных отделах железных дорог), выдача пайков управленцам и военнослужащим, предприятия общепита, магазины коммерческой торговли, колхозные рынки и, наконец, придомовые огороды — все эти явления сосуществовали с карточками, дополняя заявленный гарантированный минимум и восполняя недостатки утвержденного ассортимента для тех, кто мог позволить себе большее.
Если возвратиться в послевоенную Калининградскую область, то необходимо отметить, что советская карточная система, введенная в самом начале Великой Отечественной войны, прибыла сюда вслед за Красной армией: немецкое население городов нужно было каким-то образом обеспечивать продовольствием. Понятно, что как в местах выбытия, так и в новой области карточки позволяли получить немного (400 г работающему и 200 г хлеба иждивенцу в день). В дальнейшем появились дифференцированные виды пайков для разных категорий жителей. Прибывавших специалистов прикрепляли к снабжению, прежде всего через предприятия и другие принимавшие их структуры. Этот опыт сохранится и после отмены карточной системы: в октябре 1949 г. появился специальный магазин для снабжения продовольствием калининградских учителей, а один из магазинов торговой сети города перепрофилировали на снабжение спецконтингента МВД (то есть заключенных).
Статистика управленческого персонала (на основании переписи, проведенной в 1947 г. по всей стране), сохранила адрес Калининградского карточного бюро: ул. Организаторская, д. 9. Правда, улицу с таким названием трудно отыскать даже в документах за конец 1940-х гг. Содержащиеся в фонде Горкоммунхоза данные о попытках переименований улиц позволяют утверждать, что речь идет об улице Пугачева в Центральном районе (что вполне логично ввиду сохранившегося там жилого фонда). Отметим, что к 1947 г. за улицей официально было уже утверждено новое название. К тому же перед самым концом существования карточной системы контора переехала в административное здание по адресу Советский проспект, 27.
Итак, карточная система только успела стать частью реальности формирующейся Калининградской области, а власть уже задумалась о ее отмене — в начале осени 1947 г. появилось постановление Совета министров СССР за № 3129/1020сот 2 сентября и соответствующее — на республиканском уровне № 673-24с от 12 сентября 1947 г. Ссылаясь на них, приказ, изданный управлением местной торговли, указывал на отмену карточек с 18 сентября. Несмотря на секретность документов, мероприятие планировалось как политическое. Важно было подчеркнуть степень заботы партии и правительства о советском народе и показать, что данная мера осуществлена раньше, чем в других европейских странах, переживших Вторую мировую войну. Именно поэтому местный приказ, дублируя постановления, предписывал освободить торговые помещения, занятые в период войны (что в условиях области было трудно трактовать однозначно). В конечном счете срок отмены карточек был отнесен на начало 1948 г., когда, кстати, 1 января впервые было объявлено праздничным нерабочим днем.
Отметим еще одну важную вещь: отмену карточек предварила денежная реформа 16—22 декабря 1947 г. Кроме того, что предполагался обмен старых купюр на новые в соотношении 10 : 1 (в этой связи с банкнот исчезло слово «червонец»), предполагались еще два мероприятия: размеры окладов работников деноминации не подлежали, а вклады в сберкассах переоценивались с учетом сумм, которые там хранились. Сумма до 3 тыс. руб. не пересчитывалась, от 3 до 10 тыс. — пересчитывалась из расчета 3 к 2, свыше 10 тыс. — два к одному. Расчет сводился к тому, чтобы сохранить доходы и сбережения, в честном происхождении которых государство не сомневалось (именно на сберкнижки поступили все компенсации за неиспользованные отпуска в годы войны), а вот держателям наличности — тем, кто наживался в годы войны на чужих несчастьях, обменивая ценности на продукты, хотели нанести серьезный финансовый удар.
Правда, в реальности пострадали от этого не столько спекулянты (не спешившие перепродавать приобретенные ценности), а крестьяне, которые предпочитали хранить деньги, вырученные от торговли на колхозных рынках дома, а не в сберкассах, но это тема для отдельного разговора.
Подобные мероприятия предполагали и специфическую ценовую политику. Должны ли были цены также уменьшиться в десять раз при сохранении ставок зарплат? Очевидно, нет, тем более что в условиях отмены карточек население, наученное горьким опытом войны, кинулось бы делать запасы. Поэтому было принято решение об уравнивании пайковых (карточных) и коммерческих (по которым и раньше велась свободная торговля) цен: последние должны были существенно сократиться, а пайковые — вырасти, что, в общем-то, с ними и произошло — в 3—4 раза. Что это означало на практике? Для тех, кто бóльшую часть продуктов прикупал в коммерческих магазинах, такая реформа стала несомненным подарком. Значительная же часть малоимущих лишилась возможности купить гарантированный минимум по карточкам и вынуждена была платить за муку, сахар и некоторые другие продукты дороже.
Все сказанное лишний раз свидетельствует, что единой системы цен на продовольственные товары в СССР не было, а значит, проведение ценовой реформы вводило ряд работников торговли и их руководителей в соблазн сыграть на этой неопределенности, что в еще большей степени требовало от партийных и советских руководителей отнестись к отмене карточек как к политическому мероприятию. При этом значительная часть забот легла именно на управление местной торговлей.
Как отмечалось, некоторые подготовительные меры предпринимались уже осенью. В порядке исключения было решено профинансировать через отделения Госбанка строительство универсальных магазинов и складов при них в размере 300 и 150 тыс. рублей соответственно. Снабженческим организациям предписывалось выделить 100 куб. м леса и 30 тыс. штук черепицы. В планах было открыть к 1 января 1948 г. три хлебных и пять продовольственных магазинов, а также десять палаток и шесть учреждений общепита.
Предполагалось и привлечение новых кадров: прием 52 работников общепита, 35 продавцов продовольственных и 51 — промышленных товаров. Приказ по министерству торговли № 550с от 26 ноября 1947 г. обязывал еще более расширить торговую сеть и изыскать дополнительные фонды к 15 декабря. Более того, пункты данного приказа демонстрируют не только скрупулезную проработку отдельных мелочей, но и слабое представление о том, как эти позиции можно было бы выполнить в местных (предположим, не только в калининградских) условиях. Например, когда эти положения касались промышленных товаров: отменить коммерческие цены на кожгалантерею и овчинные полушубки, при том что эта мера не распространялась на цены на колхозном рынке и кооперативную торговлю, а также на те товары, что приобретены предприятиями торговли в результате собственных закупок. Требовалось переоценить все импортные товары, за исключением фарфора и хрусталя, а также ввести в универмагах услугу по подгонке и утюжке одежды согласно установленному прейскуранту.
Однако не это волновало торговлю прежде всего, а возможный дефицит, в случае если бы граждане бросились скупать все подряд. Собственно, против подобных последствий всегда существовало две действенные меры: создание запасов с некоторым излишком и нормы отпуска в одни руки. В отношении запасов было настоятельно рекомендовано не допускать продажи сверх дневного централизованного плана и реализацию месячных остатков до отмены карточек и лимитных книжек, строго соблюдать нормы отпуска муки в одни руки, хлеб продавать только до и после основных рабочих смен. Особое внимание уделялось возможности переоценить продукты, заготовленные в сельской местности: не более 90 % стоимости от коммерческой цены при закупке, с условием, что столовые и чайные переоценят сельхозпродукты на общих основаниях, но, если мука, мясо, масло и птица поступали из подсобных хозяйств, то переоценке они не подлежали. Отдельно оговорили и ситуацию с общепитом. Искушение реализовать часть продуктов там, где они потребителю обойдутся дороже, безусловно, было.
Были установлены требования к ассортименту: столовым предписывалось иметь не менее трех видов первых блюд, не менее пяти вторых и столько же холодных и горячих закусок, приготовленных в соответствии с раскладкой, утвержденной в 1940 г. Зачем это устанавливать министерским приказом? Только для того, чтобы под видом приготовленных блюд не осуществлялась ускоренная реализация продуктов, которые должны были дожидаться покупателей, пришедших в магазины после отмены карточек (день в приказе не назвался, но сообщалось, что он будет назначен специальной телеграммой). Эти же цели преследовала и норма, касавшаяся запаса скоропортящихся продуктов минимум на 5, но не более, чем на 15 дней.
Работы телеграфу в те дни должны были добавить ежедневные сводки о продажах хлеба за два месяца и их изменениях за последние пять дней, а также о текущих продажах круп, макарон, мяса, рыбы, масла, колбасы, хлопчатобумажных тканей и швейных изделий. Очевидно, что авторы приказа хорошо представляли себе не только психологию покупателей, но и способности работников торговли (как и сложности в вопросах о том, как их проконтролировать).
Безусловно, приказ содержал и нормы отпуска гражданам в одни руки в городах и рабочих поселках. Позволим себе воспроизвести эти цифры полностью: хлеб печеный — не более 2 кг (столовым и чайным разрешалось выдавать не более 100 г на одно блюдо либо стакан чая, но всего не более 300 г в одни руки); хлебобулочные изделия — не свыше 500 г (в предприятиях общепита — до 100 г); крупа, макароны — 1 кг; мясо, мясопродукты — 1 кг; колбасные изделия, копчености — 500 г; рыба — 2 кг; рыбопродукты — 500 г; сельдь — 500 г; сало, маргарин или масло — 300 г; масло растительное — 400 г; сыр — 200 г; сметана — 500 г; молоко — 1 л; сырки и сырковая масса — 500 г; творог — 1 кг; яйца — 5 шт.; сахар — 500 г; печенье — 500 г; кондитерские изделия — 500 г; чай — 50 г; соль — 1 кг; картофель — 5 кг; капуста — 2 кг. Такие же нормы устанавливались для кооперативной торговли на селе (правда, трудно представить себе наличие сырковой массы в сельском магазине в послевоенные годы). Нормы вводились и на промтовары: ткани хлопчатобумажные — 6 м; шерстяные и полушерстяные — 3,5 м; шелковые и полушелковые — 4,5 м; льняные — 6 м; платки головные всякие — 1 шт.; нитки — 2 катушки; чулки и носки — 2 пары; обувь — 1 пара; клеенка — 4 м; спички — 2 коробка; керосин — 2 л; мыло хозяйственное — 1 кусок; мыло туалетное — 1 кусок.
Приказ также утверждал прейскурант цен, который устанавливался для 15 видов продовольственных товаров отдельно для города и сельской местности, а по хлебобулочным изделиям — только для села; 97 позиций по промтоварам отдельно для города и села, причем на головные уборы и спецодежду цены были едиными, а на «строчевышевальные товары» (так в источнике), табак и мыло — устанавливались только для города.
Продолжим в следующей публикации…
Фрагмент статьи Павла Петровича Полх, кандидата исторических наук, доцента Балтийского Федерального Университета им. И. Канта, «ОТМЕНА КАРТОЧНОЙ СИСТЕМЫ СНАБЖЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ В КАЛИНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ В 1947—1948 ГОДАХ».
Фотографии из фондов Государственного архива Калининградской области, музея «Фридландские ворота», «Музей города Кёнигсберг», альбома Олега Максимова «Калининград. Эпизоды истории», с сайта www.etoretro.ru, «История России в фотографиях» www.m.russianphoto.ru и https://fishki.net/2164229-denezhnaja-reforma-1947-g.html
