Первые послевоенные годы нелегко жилось всей стране...
В первые послевоенные годы нелегко жилось всей стране, но особенно страдали от голода северные и поволжские области — Вологда, Киров, Горький, Новгород, Псков. И люди стремились уехать туда, где хоть немного лучше.
«Я же из Вологодской области приехал! Там голодно было, особенно в 1946 году. Целыми семьями умирали от голода. Здесь, конечно, лучше было» (Алексей Николаевич Соловьев).
Мало чем отличалось положение и в центральной России — в Тамбове, Воронеже, Курске, Туле, Смоленске.
Иван Иванович Потемкин выехал из Костромской области в 1948 году:
«Ветераны войны отдавали паек своим семьям, а сами умирали от голода и холода».
И через неделю он прибывает в Балтийск, где застает совершенно другую картину:
«Снабжение и питание в городе было налажено отлично. Никто не голодал. Для нас это было удивительно».
«А сюда приехали — для нас здесь просто рай! — восклицает Екатерина Петровна Кожевникова. — Здесь овощи, картошка была, а в Московской области, откуда я приехала, ничего этого не было. А свеклы сколько было!»
Удивило уже то, что прибывающих кормили на вокзалах, давали омлет из яичного порошка и даже варенье из ревеня.
— Все, кто приехал в эшелоне, смогли купить себе из продовольствия то, что было нужно. Я купила десять пачек печенья, которого не пробовала с довоенных времен и вкус которого забыла, — так вспоминает Анна Ивановна Трубчанина свой приезд на станцию Добрино в 1946 году.
Сельских переселенцев старались обеспечить хоть каким-то минимумом продуктов до первого урожая:
«Через два дня, как приехали, всем переселенцам выделили от совхоза по бочке зеленых помидоров (сто килограммов), которые солили немцы в совхозе Маршальский. Еще выделили на семью по бочке кислой капусты, дали картошки по 200 килограммов на семью, крупная картошка была», — рассказывает Валентина Федоровна Ершова, приехавшая в 1948 году.
В крупных городах, пока не было налажено гражданское управление, самых первых переселенцев ставили на довольствие в воинских частях. Елена Тимофеевна Каравашкина вспоминает, что у военных переселенцы получали крупу, сахар, другие продукты. В поселке Ушаково в 1946 году выдавалось на день 400 граммов муки трудоспособному члену семьи и 200 граммов муки иждивенцу. Из бесед с первыми переселенцами сложилось впечатление, что, хотя они и питались скромно, но от голода не страдали.
Конечно, военнослужащие снабжались лучше гражданского населения.
«Первые месяцы мы жили хорошо, — замечает Исаак Менделеевич Фишбейн. — Нас отоваривали военными пайками, так как мы относились к военной системе. А потом отрезали. Вот тогда сложнее стало».
Екатерина Петровна Кожевникова на вопрос, были ли военные пайки больше гражданских, ответила:
«Конечно! Даже речи не может быть. Им давали абсолютно все. Вплоть до того, что и перец, и горчицу давали».
«Заключение. Я, гвардии ст. лейтенант Никулин П.В., допросил арестованных трех красноармейцев по поводу кражи картофеля на подсобном хозяйстве 5-й комендатуры тт. Журавского И.П.; Хорода И.И., Мерцинкевича И.Ю., которые показали следующее: Они служили бойцами в 50-й армии. По болезни тифом они попали в госпиталь на излечение, п/п № 20799, где были до 1 августа. После чего были выписаны из госпиталя и направлены на работу на центральный санитарный склад, № п/п 66451, где начальником капитан Островский, где работали по настоящее время. Питание им недодавали, со слов красноармейцев. Они пошли на подсобное хозяйство 5-й комендатуры и в огороде накопали 20 штук картофеля для еды. Причем они показывают, что с ними вместе были пойманы немки с корзинами. Им также известно, что немки часто приходили из подсобного хозяйства с картофелем. Надо полагать, что в большинстве своем крали картофель немки и при отсутствии надлежащей охраны 2 га картофеля были выкопаны на протяжении длительного времени. Гв. ст. л. Никулин 27.08.45 г.»
Из фондов Государственного архива Калининградской области.
Продукты в области распределялись по карточкам. Люди вспоминают различные нормы:
«Продукты получали в военной администрации области по карточкам. Хлеба 400 граммов взрослому, 200 граммов — ребенку. Потом стали давать молоко, рыбу, мясо. Я сама была продавцом», — свидетельствует Нина Федоровна Романчикова.
А вот Иван Александрович Шилов вспоминает, что получал по карточке 800 граммов хлеба в день. Другие переселенцы называют гораздо меньшие цифры. Такое несовпадение сведений объяснимо. Норма изменялась на протяжении всего существования карточной системы, к тому же соблюдалась и определенная градация при распределении продуктов питания.
Говоря о нормах пайков, необходимо учитывать и то, что карточки, которые были у населения, не всегда полностью отоваривались. Качество продуктов иногда было очень низким.
«Виды карточек на хлеб:
1. Особое повышение.
2. Повышение.
3. Особый список.
4. Рабочие 1 категории.
5. Рабочие проч[их] промышленных] предприятий.
6. Служащие.
7. Иждивенцев.
8. Детских».
Из ведомости по снабжению Калининградской области за 1946 год. Из фондов Государственного архива Калининградской области.
Самой страшной утратой была в ту пору потеря продовольственных карточек. Об этом до сих пор не может забыть Ксения Ивановна Терновых:
«Хлеб, как правило, выпекается сырым, нередко в нем имеются посторонние примеси Рабочие вынуждены экономить дрова, чтобы растянуть их на всю сменную выпечку хлеба. Поэтому формы с тестом находятся в печи с таким расчетом, лишь бы булки сверху покрылись твердой коркой». Из газеты Ладушкинского РК ВКГ1(б) «Коллективист», 27 января 1950 года.
— Один раз я пошла в магазин за хлебом и оставила там карточки, свою и сестры. Возвращаюсь обратно, а продавщица на меня так смотрит и говорит, что ничего не видела, никаких карточек. Ну что делать? Пошла в гражданское управление и говорю: так и так, что прикажете делать, хоть голодной смертью помирай! А мужчина там был, говорит, что у них все карточки на счету и он может дать только одну. Вот мы с сестрой жили месяц вдвоем на одну карточку».
На селе не было точных норм пайков.
«В каждом хозяйстве платили поразному, — вспоминает Александр Георгиевич Факеев. — Если оно рентабельно и вырастило хороший урожай, то и выдавалось на каждый трудодень хорошо; если урожай плохой, так и платили плохо».
Существовала и особая категория людей, которые и в те голодные годы были избавлены от необходимости ежедневно искать себе пропитание. Они тоже получали карточки, но это были другие карточки.
«Наименование видов дополнительного и специального питания:
1. Второе горячее питание.
2. Обед для руководящих работников по постановлению СНК СССР от 27.9.42 г. (СП-1).
3. Обеды для руководящих работников по постановлению СНК СССР от 27.11.43 г. (лит[ерное] пит[ание]).
4. Сухие пайки.
5. Для туберкулезных больных.
6. Усиленное диетическое питание.
7. Спец, питание для работающих во вредных цехах.
8. Литерные обеды для совпартактива.
9. Карточки на ужин».
Из ведомости по спецснабжению Калининградской области за август-сентябрь 1946 года. Из фондов Государственного архива Калининградской области.
— До сорок седьмого года я жила при генерале Кондратьеве. Это на улице Воздушной. У него отдельный дом был, сад. Как пришла к нему — вонь. Он консервы-то с друзьями пооткрывает, они и тухнут, — говорит Матрена Федотовна Букреева.
Ольга Васильевна Полежаева работала уборщицей в заводоуправлении. Летом 1948 года была направлена в один из пионерских лагерей Зеленоградска. И попала как раз на «спецзаезд». В лагере отдыхали дети уехавших на курорты работников министерства судостроения. Привыкшая к полуголодному существованию, Ольга Васильевна была поражена:
«В день на питание и содержание тратилось по сорок рублей на одного ребенка. В меню входили мясо, яйца, кофе, масло, шоколад, сливки и другие продукты...»
Ребенок из «спецзаезда» за две недели съедал, как нетрудно подсчитать, среднемесячную зарплату рабочего.
Из воспоминаний первых переселенцев.
Фотографии из семейных альбомов А. Сологубовой, Алёшиковой Полины Дмитриевны (п. Покровское Черняховского р-на), Петриченко Павла Максимовича, Ерофеева Игоря Васильевича, Сурковой Ираиды Николаевны жителей города Черняховска.
